Прошло более четверти века с тех пор, как мир погрузился в хаос, вызванный неудержимым вирусом ярости, и ландшафт цивилизации изменился до неузнаваемости. «28 лет спустя» погружает зрителя в мрачную реальность, где человечество, хоть и не сломленное окончательно, существует на грани исчезновения, ютясь в разрозненных анклавах среди руин былого величия. Однако старые угрозы эволюционировали, а на смену первоначальному хаосу пришли новые, куда более коварные опасности. Группа главных героев, связанных обстоятельствами и тлеющей надеждой, вынуждена отправиться в perilous путешествие через опустошенные мегаполисы и опасные территории, где каждое здание может стать ловушкой, а каждый тенек — укрытием для зараженных. Их путь — это не просто физическое перемещение, а глубокое погружение в хрупкую сущность человеческих отношений в условиях тотального кризиса, где каждый союз может оказаться фатальным, а акт милосердия — привести к катастрофе, и где доверие становится самой дорогой и редкой валютой в мире, одержимом безумием. По мере продвижения сюжета становится ясно, что вирус, каким бы смертоносным он ни был, возможно, не является главным антагонистом в этой борьбе за будущее. Фильм мастерски размывает границы между добром и злом, заставляя героев и зрителей задаваться вечными вопросами о цене выживания и моральных компромиссах. Напряженные столкновения с ордами зараженных, снятые с присущей франшизе динамикой, отходят на второй план перед лицом куда более страшной угрозы — внутренних конфликтов, жажды власти и идеологических раздоров среди тех, кто должен был объединиться. Выжившие вынуждены делать невозможный выбор, и их решения эхом отзываются в судьбах тех, кто их окружает, создавая сложную паутину причин и следствий. Финал картины не предлагает легких ответов, а, напротив, оставляет зрителя в состоянии глубокой рефлексии о природе общества, его уязвимости и о том, какие семена необходимо посеять, чтобы из пепла катастрофы могло произрасти что-то новое, заставляя воспринимать этот фильм не как простое продолжение, а как мощное и самостоятельное философское высказывание.